Apr. 17th, 2025

olindom: (Default)
 
29 Тамуза (в этом году 5 августа) исполнилось 65 лет со дня смерти Зеэва Жаботинского,  видного сионистского деятеля, мыслителя, писателя, поэта.
Read more... )
Какое место в жизни этого выдающегося еврейского деятеля занимала еврейская традиция? Иногда его представляют атеистом, "борцом с религией"… Соответствует ли это действительности? Познакомимся с тем, что говорил и писал сам Жаботинский, и с фактами его биографии.
Зеэв (Владимир) Жаботинский родился 18 октября 1880 года в Одессе, в семье Йоны (Евгения) и Хавы (Евы) Жаботинских. Отец умер, когда ему было шесть лет. В автобиографической книге "Повесть моих дней" Жаботинский так характеризовал атмосферу, в которой он рос: «Помимо уроков древнееврейского, в ту пору у меня не было никакого внутреннего соприкосновения с еврейством. После смерти отца я до конца года ходил три раза в день в небольшую синагогу ювелиров, что была неподалеку от нашего дома, но не участвовал ни в каких других молитвах, кроме кадиша. Дома строго соблюдался кашрут, мама зажигала свечи вечером в пятницу и молилась утром и вечером, и сестра тоже выучила благодарственную молитву и "Шма", но все эти обряды не проникли в наши сердца…». 
Уже в раннем возрасте Жаботинский сочинял рассказы, фельетоны, пьесы, занимался переводами, был корреспондентом российских газет заграницей. Его творчество было высоко оценено Горьким, Куприным и другими известными писателями.
В 1903 году Жаботинский активно включился в сионистскую деятельность, организовал самооборону в Одессе, перевел "Сказание о погроме" Хаима-Нахмана Бялика с иврита и начал писать статьи на еврейские темы.
В этот период он относился к еврейской традиции и к соблюдении заповедей как к вещам, необходимым в галуте для сохранения еврейского народа от ассимиляции.
В брошюре "Сионизм и Палестина", изданной в 1905 году, он писал: «Не религия, а национальная индивидуальность является той святыней, которую наш народ так упорно отстаивал и отстаивает. Для всякой народности, живущей в нормальных условиях, охраной и оградой ее национальной личности является национальная территория и национальная организация. Израиль лишился и того и другого; тогда инстинкт национального самосохранения цепко ухватился за единственное, что могло сыграть роль непроницаемой стены между еврейством и другими племенами, и в тоже время послужит скрепляющим цементом внутри самого еврейства самого еврейства: за религию, – и притом непременно уснащенную всякого рода ограничительными толкования. Инстинктом национального самосохранения народ почуял, что до тех пор, пока Израиль не только верит в своего Бога и молится в своих храмах, но и почти во всех других проявлениях жизни сторонится от иноплеменника, – до тех пор национальная индивидуальность спасена от растворения в племенах земли…».
В 1917 году Жаботинский создал Еврейский легион – первый еврейский боевой отряд со времен восстания Бар-Кохбы. Это подразделение участвовало боях с турками в Эрец-Исраэль в составе английской армии в конце Первой мировой войны. В книге воспоминаний "Слово о полку", написанной в 1928 году на русском языке, Жаботинский так рассказывает о еврейской жизни батальона:
«…На фронте офицеры и солдаты наши носили на левом рукаве значок Щита Давидова: в одном батальоне красный, в другом – синий, в третьем – фиолетовый. Был у нас и "падре" – так в английской армии величают полковое духовенство – раввин Фальк, горячий молодой мизрахист (член религиозного сионистского движения "Мизрахи" – И. С.) и смелый человек под огнем. А злосчастному полк. Патерсону (ирландец по национальности – И. С.) пришлось изучить все тонкости ритуального убоя: он вел переговоры с военным министерством и с портсмутскими мясниками о кашерном мясе, о передних и задних четвертях и жилах и сухожильях... дальше перечислять не решаюсь, так как я этих правил не знаю; но он знает…
Правда то, что Патерсону удалось приладить наши отдыхи в этапных лагерях к субботам. По утрам батальон созывали тогда на парадное богослужение, в присутствии всех офицеров и солдат; посреди парада на высокой палке развевался бело-голубой флаг, падре читал Тору из настоящего свитка (подарок портсмутской общины), а после его проповеди тот самый хор, что выступал с таким успехом в полковых концертах, исполнял Гатикву и английский гимн…
В Таранто, где нам пришлось целую неделю ждать конвоя японских миноносцев для переезда в Александрию, Патерсон пошел с падре в город к столяру и заказал маленький походный ковчег для свитка из какого-то очень дорогого дерева. С большим церемониалом на ближайшем субботнем параде уложил в него наш свиток, и полковник сказал солдатам совершенно серьезно:
– Теперь вам нечего бояться немецких подводных лодок, раз у нас на пароходе будет такой талисман…».
В 1919 году Жаботинский, живший в то время в Эрец-Исраэль и ставший одним из руководителей сионистского движения,   подверг резкой критике религиозные круги, которые противились праву женщин голосовать на выборах в учреждения ишува.
В статье "Здание" в газете "Хадашот ѓа-Арец" он писал: «…Мы капитулировали перед клерикализмом, воюющим с равноправием женщин – принципом, торжественно провозглашенным Базельским конгрессом, принципом, на котором построена наша Организация… И вот теперь из какой то щели в стене выползают люди, которые никогда не слышали имя Джона Стюарта Миля и объявляют, что Сионистская организация основывается на принципе, противоречащем Торе, и мы уступаем им дорогу. Мы дорого заплатим за эту слабость…
Мы надеялись, что сможем жить в мире с ортодоксами, и многие из нас были готовы пожертвовать какими-то своими личными привычками… Но теперь мы обязаны опасаться, что и   в этой Стране не избежать "войны культур"…».
В той же статье Жаботинский критиковал и раввина Авраама-Ицхака Кука, главного раввина Иерусалима, вскоре ставшего главным ашкеназским раввином Эрец-Исраэль, идеолога религиозного сионизма.
Казалось, что Жаботинский и   религиозное еврейство находятся по разные стороны баррикад. Но уже в следующем году, произошли события, которые предопределили изменение его позиции.
В 1920 году Жаботинский организовал первые отряды самообороны, которые во время арабского погрома на Песах пытались прорваться в Старый город Иерусалима для защиты его еврейского населения. За эту акцию военный суд приговорил Жаботинского к 15 годам каторжных работ, и он был заключен с группой бойцов самообороны в тюрьму Акко.   В Эрец-Исраэль начались бурные общественные протесты. Одним из тех, кто активно боролся за освобождение Жаботинского и его людей, был раввин Авраам-Ицхак Кук. Под давлением протестов английские власти были вынуждены смягчить, а затем и вовсе аннулировать приговор.
После освобождения р. Кук послал Жаботинскому письмо благодарности за защиту евреев. В ответ Жаботинский написал ему: «Позвольте выразить вам от моего имени и от имени моих друзей огромную благодарность за письмо, которым вы почтили нас при возвращении из Акко. В единстве и братстве мы действовали вместе с богобоязненными ребятами в дни самообороны. Вместе с ними мы радовались заре новой эпохи. И сейчас я уверен, что вместе с ними и со всей соблюдающей традиции общественностью мы будем строить страну».
В 1923 году Жаботинский вышел из президиума сионистского руководства в знак протеста против примирения главы Сионисткой организации Хаима Вейцмана с антисионистской  политикой Англии. В конце того года в Риге была создано молодежное движение сторонников Жаботинского Бейтар (аббревиатура от Брит Йосеф Трумпельдор –   Союз имени Иосефа Трумпельдора). Среди присоединившихся к новому движению было много ребят соблюдающих заповеди. Руководство Бейтара издало постановление о соблюдении субботы в клубах движения.
В 1925 году Жаботинский создал Союз сионистов-ревизионистов, выступавший за возвращение к политическому сионизму, за создание еврейского государства, массовую репатриацию евреев в Эрец-Исраэль, включение восточного берега Иордана   в область еврейского заселения. На учредительной конференции нового движения некоторые делегаты предлагали принять решение, определяющее еврейскую религию в качестве конструктивного фактора в возрождении еврейства. Жаботинский попросил одного из предлагающих снять это предложение с повестки дня. Он спросил его: "Не считаешь ли ты, что я должен послать моего сына в йешиву?" Он сказал, что уважает религию и верующих, но не хочет придавать своей партии религиозный характер.
Популярность нового движения постепенно росла. На 15-м Сионистском конгрессе в 1927 году фракция сионистов-ревизионистов насчитывала десять делегатов, на 16-м конгрессе в 1929 году ее представлял 21 делегат из 310 присутствующих, а на 17 конгрессе в 1931 году – 52 делегата из 254 присутствующих. На 17 конгрессе представители ревизионистов внесли проект резолюции, согласно которой: «Целью сионизма, выражающейся в терминах «еврейское государство», «национальный очаг» или «убежище, обеспеченное публичным правом», является создание еврейского большинства среди населения Эрец-Исраэль на обоих берегах Иордана». Под давлением социалистов конгресс решил не голосовать по данной резолюции. Жаботинский демонстративно разорвал свою делегатскую карточку.
Отношения между социалистами и ревизионистами резко обострились. Еврейское агентство, ведавшее распределением разрешений на въезд в Эрец-Исраэль, прекратило выдавать их ревизионистам, прежде всего членам Бейтара. В Эрец-Исраэль социалисты нападали на бейтаровцев, избивали их. Один из лидеров рабочего движения Давид Бен-Гурион называл Жаботинского "Владимир Гитлер". Эти нападки достигли апогея после того, как в июне 1933 года в Тель-Авиве был убит Хаим Арлозоров, один из лидеров рабочего движения. В этом преступлении были обвинены ревизионисты Цви Розенблат и Авраам Ставский, а один из лидеров максималистского крыла ревизионистов Аба Ахимеир был обвинен в причастности к убийству. Впоследствии суд оправдал их. Во время судебного процесса велась настоящая травля ревизионистов. Тем, кто встал на защиту обвиняемых, вновь был раввин Авраам-Ицхак Кук. Его смелая позиция, из-за которой социалисты подвергли его нападкам, произвела на Жаботинского огромное впечатление. Он видел в нем одного из тех, кто спасли невиновных. В статье "Те, кто спасли" Жаботинский писал: «…На молодежь "восстание" раввина Кука имело влияние, которое не может выразиться только в "спасибо и браво". Слово "восстание р. Кука" не мое, я цитирую его из письма одного молодого человека. Он пишет: "Я вырос очень далеко от синагоги, даже географически далеко, сначала в Вене затем в Швейцарии. Религия, традиция и все, относящееся к ним, было для меня чем-то вроде рассказов для детей, вещи, не имеющие отношения к действительной жизни… Восстание р. Кука меня совершенно преобразило. Ведь это значит, что в атмосфере и воспитании традиционного еврейства есть что-то, о чем мы, молодые, ничего не знали. Я иду дальше и спрашиваю вас: вы старшее поколение, наши учителя национальной мысли, поняли ли вы это? Я думаю, что нет, ибо в воспитании молодежи этот закон отсутствует, как будто его совершенно не было. Я начинаю думать, что это ошибка"…».
Эта цитата из письма молодого человека предвещала поворот, который произошел и у самого Жаботинского. В июне 1935 года абсолютное большинство ревизионистов проголосовало за создание Новой сионистской организации. За месяц до открытия ее учредительного съезда, Жаботинский написал статью "Религия", русский перевод которой был опубликован в бейтаровской газете "Гадегел" 15 августа. В этой статье он описывает изменения, которые произошли в его отношении к вере:
«Поколение, к которому я принадлежу, является проектом русификации в южной области, где не было ни старого поколения евреев, ни старой традиции, мое поколение, в сущности, не было "атеистичным". Атеизм все-таки мировоззрение, все-таки утверждение, хотя и отрицательное: "Я утверждаю, что Бога нет".
В моем поколении вообще ничего не утверждали. "Может быть, есть Бог, а может быть нет Бога, мне что за дело". Бесконечное равнодушие, без озлобленности, гнева, раздражительности; отношение, как к прошлогоднему снегу…
Из всех духовных факторов мировой истории религия была всегда самым сильным; в средние века, может быть, вообще самым сильным из всех факторов, духовных или материальных.
И вот, после всего этого, появляется поколение, для которого "всей этой проблемы не существует", весь религиозный вопрос является недоразумением, легендой о прошлогоднем снеге… это звучит как-то странно. Это звучит, как отрицание существования океана, или Америки и Австралии или стратосферы…
Во вполне развитой человеческой натуре такая великая эмоция не сможет отсутствовать. Человек будущего, цельный человек в полном объеме его способностей будет "религиозным". Я не знаю, в чем будет заключаться его религиозность, но какую-то живую связь между его душой и бесконечностью он будет носить с собой на всех его путях…
Положительное отношение к религии должно было бы выражаться…в положительных манифестациях, например большие национальные торжества-конгрессы, съезды, собрания – должны начинаться богослужением; совершенно независимо от того, "верят" ли члены и участники или не верят. Манифестации имеют более глубокое значение, чем вопрос личной веры или личных сомнений. В глазах и сознании миллионов евреев настоящего времени, в глазах и в сознании сотен и более поколений в прошлом, национальное еврейство неотделимо от горы Синай… важна манифестация, которая с гордостью и с упрямством представит перед землей и небом мощный исторический символ веры миллионов.
  Положительное отношение должно выражаться и в воспитании. Религиозные убеждения нельзя привить и вряд ли было бы хорошо, как для детей, так и для Торы, если бы попытались привить искусственное воодушевление от обрядов и традиций.
Но знание обрядов и традиций  - это другое дело. Я сомневаюсь, является ли действительно достоинством всех наших систем воспитания то, что этот элемент отсутствует в их программах. Будет ли ученик выполнять эти обряды – это его дело, но он должен знать эти обряды, так же как он должен знать историю и литературу: ибо и история и литература и еще что-то – часть души народной, кристаллизованное воодушевление бесчисленных масс путем бесчисленных видов горестей, надежд и радостей…».
  В выборах делегатов на учредительный съезд Новой сионистской организации, который открылся 7 сентября в Вене, участвовало 713 тысяч избирателей из 32 стран. Отметим, что это количество превосходило количество избирателей, участвовавших в выборах делегатов на 19 конгресс "старой" Сионистской организации. Около двадцати процентов участников съезда были евреями, соблюдающими заповеди.
Жаботинский хотел, чтобы Новая сионистская организация представляла весь еврейский народ. Он считал необходимым сделать четкой и ясной ее позицию по отношению к традиции еврейского народа. В конституции, предложенной Жаботинским и принятой учредительным съездом цель сионизма, были такие слова: «Цель сионизма – избавление народа Израиля и его страны, возрождение его государственности и языка и укоренение святых ценностей Торы в жизни нации. Пути достижения этого: создание еврейского большинства в Эрец-Исраэль на двух берегах Иордана, создание еврейского государства на основе гражданской свободы и принципов справедливости в духе Торы Израиля. Возвращение в Сион, всех желающих и конец рассеянию».
С этого времени можно увидеть окончательное изменение в отношении Жаботинского к еврейской вере и традиции. Теперь он видит в них уже не средство для сохранения народа в галуте, как он считал в начале сионисткой деятельности, а интегральную часть национального самосознания еврейского народа.
В речи на съезде Новой сионистской организации он говорил: «…Религия должна оставаться сугубо личным делом в смысле моего, твоего, его мировоззрения… Человек не будет страдать из-за своих религиозных, или   атеистических взглядов, но высший интерес для государства – а у нас для нации – чтобы вечный огонь не угас, чтобы среди бесчисленных влияний, увлекающих в наши дни молодежь, а иногда вводящих ее в заблуждение и отравляющих, сохранялось влияние Б-жьего духа, несомненно, самого чистого из всех».
В письме к своему сыну Эри, активисту Бейтара, который был противником религии, Зеэв Жаботинский писал: «…Можно установить систему моральных ценностей без всякой связи с Божественным. Так делал и я… Но теперь я уверен, что правильнее рассматривать эти моральные принципы, как нечто таинственное, неподвластное человеческому разуму. И не только из вежливости, ведь Танах – это действительно наш первоисточник. И почему мы будем скрывать этот факт? Почему можно делать сионистские заявления от имени Герцля (ведь можно делать их и без Герцля). И почему только Тору мы будем стесняться цитировать? Ведь это ничто иное как известный снобизм, отвращение от чего то, что связано с "жаргоном" и с народной одеждой и т.д… Я иду еще дальше: нам нужен религиозный пафос сам по себе. Я не уверен, что нам удастся оживить его в наших душах… Но если бы удалось создать поколение, в котором все были верящими, я был бы рад».
В годы предшествующие Второй мировой войне Жаботинский ездил из города в город в Восточной Европе и призывал к эвакуации  евреев перед надвигающейся катастрофой. Он говорил: "Если вы не уничтожите галут, галут уничтожит вас!"
Предостережения Жаботинского не помогли. Большинство евреев оставались на своих местах, когда их настигла беда. С началом Второй мировой войны Жаботинский выдвинул идею создания еврейской армии, которая будет воевать на стороне союзников против Германии.
В марте 1940 года он выехал в Америку с целью провидения политической кампании по созданию этой армии. Из-за происходящих событий резко ухудшилось его здоровье. Но, несмотря на то, что врач прописал ему полный покой, он продолжал свою деятельность. 4 августа он прибыл в лагерь Бейтара недалеко от Нью-Йорка. В дороге он попросил бейтаровца Аарона Копеловича прочитать молитву "Коль нидрей", которая обычно звучит в канун Йом-Кипура, и повторял за ним каждое слово. После прибытия в лагерь ему стало намного хуже. Попытки врачей спасти его не помогли. Зеэв Жаботинский скоропостижно скончался, не дожив до шестидесяти лет. Он был похоронен в Нью-Йорке.
Только в 1964 году, после того, как ярый противник Жаботинского Бен-Гурион окончательно ушел в отставку с поста главы правительства, израильское правительство решило перезахоронить останки Зеэва Жаботинского и его супруги на горе Герцля в Иерусалиме.

 

"Вести", 11.08.2005

источник: https://gazeta.rjews.net/stresh2.shtml
olindom: (Default)
  По еврейскому обряду полагается, рассказывая в пасхальный вечер об исходе из Египта, применяться к психологии четырех типов детей. Один – умный, другой – нахал, третий – простак, а четвертый – «такой, что даже спросить не умеет». И надо ответить каждому по порядку, каждому по его вкусу и по мере его понимания.
  Умный мальчик пытливо морщит выпуклый лоб, всматривается большими глазами и хочет понять, в чем было дело. Почему его предков сначала любили в Египте, приняли с раскрытыми объятиями, а потом начали притеснять и мучить: и так странно – притеснять притесняли, мучить мучили, мальчиков в воду бросали, а выпустить ни за что не хотели. – Как это понять, папа? – спрашивает умный.
Read more... )Read more... )
  Сын его Иосиф был тоже умен и хитер. Знал он хорошо все дела египетские, знал. чего египтянам недостает, а особенно хорошо знал душу фараона и его людей. И вот дал он своим братьям. которые просились в Египет, такой совет: скажите, что вы скотоводы. И прибавил фразу, которую ты. сын мой. затверди на память, ибо в ней скрыта главная мудрость нашего народного скитания: «Ибо мерзость для египтян всякий пастух».
  Вторую фразу ты найдешь в книге Исхода. Прошло уже много лет, одни говорят – 400, другие меньше, но. во всяком случае, давно умер и Иосиф, и братья его, и все то поколение, и тот фараон, который знал Иосифа, Воцарился новый царь и нашел, что потомки Иосифа чересчур сильно расплодились. Тогда и произнес он вторую фразу, которую надо тебе затвердить на память, ибо с тех пор и поныне замыкается этой фразой каждый привал, каждая передышка твоего народа на пути его скитаний, и как только прозвучит эта фраза, приходится ему опять укладывать пожитки в дорожную торбу. «Давайте ухитримся против него, чтобы он не умножился», – сказал новый фараон.
  Из этих двух фраз, сын мой, складывается, в сущности, вся философия наших кочевании. Ты спросишь: как так? Зачем велел Иосиф своим братьям назваться скотоводами, если скотоводы – мерзость в глазах египтян? А в том-то и дело. Заниматься пастушеским делом египтяне считали непристойным, но скота-то у них было много, и творог они ели с удовольствием. Потому и нужны были им скотоводы. Сам фараон, когда услышал то, что сказали ему сыновья старого Яакова по мудрому совету Иосифа. очень обрадовался и тотчас распорядился назначить их смотрителями царских табунов и стад. И вообще. должно быть. не малая радость была в Египте, что, вот, нашлись добрые люди. которые за нас сделают то, чего мы сами делать не любим…
  Что же произошло за те годы, что отделяют эпоху первой фразы от эпохи второй? Почему вдруг стали так обременительны потомки ханаанских скотоводов? Неужели решено было во всем Египте не держать более скота? Напротив. Скота было много, и египтяне очень им дорожили: одной из самых чувствительных казней оказался для них, по преданию, падеж скота. В чем же дело? Ты не понимаешь? Сын мой. если бы ты знал историю наших новых скитаний, ты бы легко догадался, в чем причина охлаждения, – очевидно, египтяне сами за это время привыкли к скотоводству. Сначала стеснялись и гнушались, а потом научились у евреев же. начали делать на первых порах робкие, единичные попытки, а потом приободрились. вошли во вкус занятия – и в один прекрасный день вдруг нашли, что теперь евреев слишком много, и можно бы уже и без них смело обойтись. Конечно, не сразу: массового ухода фараон не хотел допустить, ибо тогда все-таки еще могла бы остаться без присмотра известная часть отечественной скотины. Но помаленьку, полегоньку, через постепенное вымирание – это дело другое, перспектива приятная и не грозящая никакими неудобствами, ибо тем временем коренное население окончательно приберет к своим рукам всю захваченную чужаками отрасль отечественного хозяйства. И вот, «давайте ухитримся»…
  Так, сын мой, с тех пор и пошло. Будешь ты потом изучать историю наших скитаний по белому свету и увидишь, что всюду было то же самое. Начиналось с того, что «мерзость для египтян всякий пастух», и потому опальные профессии охотно предоставляли нам.
  У египтян был своеобразный вкус, и им не нравилось именно скотоводство. А, например, у европейских народов был вкус другой, и им долго не нравилась торговля. Быдло пахало землю, а знатные господа пили вино и разбойничали по большим дорогам, грабя проезжих купцов. Грабить купца считалось вполне приличным, но быть купцом считалось очень неприличным. Эта была «мерзость для египтян». И эту «мерзость» отмежевали нам, да еще как охотно. Давали привилегии, защищали от дворян и черни; от времени до времени грабили нас и жгли, но потом опять задабривали привилегиями. Один ученый немец Зомбарт, хорошо изучивший все это дело, утверждает, что вместе с евреями шел по Европе из страны в страну всякий хозяйственный прогресс, что они, собственно, дали миру ту международную торговлю, без которой величайшие столицы земли по сей день остались бы грязными захолустьями, они развили кредит и банковое дело, они снарядили Колумба на открытие Америки. И пока они все это делали и, зарабатывая для себя тысячи, клали десятки миллионов в ненасытную утробу фараоновых карманов, – европейцы приглядывались, учились. стали пробовать и свои силы, привыкли, приободрились, вошли во вкус «мерзости» – и, конечно, вдруг увидели, что евреев развелось что-то слишком много. «Давайте ухитримся»… Когда мальчик научился грамоте, гувернера выбрасывают на улицу. Так это и повторялось с твоими предками в каждой стране. Примут, окажут покровительство, возьмут, что надо. а потом начнут «ухищряться, чтобы он не умножился…»
  Ты не думай, сын мой, что слово «мерзость» надо понимать в буквальном смысле. Часто египтяне чуждаются пастушества не потому, что оно мерзко в их глазах, а потому, что руки у них коротки или страшно обжечься. Тогда они очень бывают рады, если найдется пришелец, у которого руки подлиннее и пальцы не боятся ожога, – и станет таскать для них каштаны из огня. Так бывало, например, при некоторых революциях. В 1848 году в Вене первую революционную речь произнес еврей Фишгоф: а в Берлине тогдашний король издавал прокламации, где уверял, что все это евреи бунтуют, и когда хоронили убитых, то, действительно, много работы по отпеванию выпало на долю тамошнего раввина. Зато и ласковы были с нами тогда египтяне. А потом – вымерло то поколение египтян, и дети его снова нашли. что слишком много осталось потомства от Иосифа, так недавно обжигавшего для них пальцы горячими каштанами…
  «Так было, так есть, так будет».
  Второй мальчик – «нахал» – сидит, развалясь, заложив ногу на ногу, иронически скалит зубы и спрашивает: – Что это у вас за курьезные какие-то обычаи и воспоминания? Пора бы давно забыть старые глупости!
  Расскажите ему, в ответ на насмешку, что были уже такие, как он, были и в старом Египте. Скалили зубы на все надежды своего племени и предпочитали льнуть к стороне фараона. Об одном из них уцелела память и в Библии. Юноша Моисей заступился за еврея, которого бил египтянин, и убил того египтянина, а другой еврей это видел и вознегодовал на Моисея. Можно ли поднять руку на хозяина? И на завтра он или другой из его породы начал показывать зубы Моисею. «Кто тебя поставил начальником и судьею над нами?» А потом еще кто-то из этой породы донес фараону, что явился такой опасный фантазер и занимается перевоспитанием еврейской воли. В те времена мир был устроен просто, общественного мнения не существовало, и потому доносчик обратился прямо во дворец: будь это в наше время, он, вероятно, как человек приличный, избрал бы другие пути, постарался бы очернить Моисея не перед личным, а перед коллективным фараоном – перед просвещенным обществом Египта. Про убийство насильника он, как человек приличный, умолчал бы. но обрушился бы на ту психологию, которая побудила Моисея обратить внимание, изо всего множества насилий, несомненно чинимых ежедневно в Египте, только на эту расправу египтянина с евреем. Мало ли вообще было рабов в Египте? Зачем такой человек, как Моисей, тратит свои силы на эмансипацию какой-то горсти пастухов, а не на преобразование и обновление всего Египта? И куда это он их зовет? Господи! Да разве не грех оторваться от этой богатой страны, где есть в изобилии всякая всячина, и хлеб, и горшки с мясом, и лук, и чеснок, и много папирусов, исписанных мудрыми иероглифами, тогда как родичи Моисея – бедняки без собственности и культуры? «Что это у вас за выдумки?» – иронически спрашивал тот человек у Моисея и Аарона, развалясь, заложив ногу на ногу и оскалив зубы.
Read more... )
  скарб наш убог и сделан по старой моде… Есть над чем посмеяться при желании, уничижительно сравнивая нашу скудость с богатством Египта. Правда, сынок этот и сам-то Египту приходится седьмой водой на киселе; но ведь известно, что с наибольшим презрением к бедному родичу барина относится не сам барин, а его лакей. Оскалит на вас зубы. и ничем вы их не притупите.
  Да и не надо вам притуплять зубы этого сына. Пусть идет своей дорогой с крепкими зубами. Бедняга, они ему еще понадобятся там. в стане ликующих. куда его тянет. Твердые орехи придется ему там разгрызать: из них самый твердый – орех презрения. И много, много раз придется ему молча глотать пинки в ответ на любовные признания и плевки в ответ на лесть, – и смиряться, и стискивать зубы. И в конце жизненного пути. когда он увидит, что весь этот путь был притворством и ложью перед людьми и собственной душою, и если сама душа и поверила этой лжи, то люди ни на минуту не поверили, – тогда бросится, быть может, в отчаянии беглый сын ваш лицом вниз, и будет ломать руки, рвать на себе волосы и грызть землю – теми самыми зубами, что теперь оскалены насмешкой над вашими святынями.
  Пусть сохранит свои зубы, они ему еще понадобятся и для фальшивых улыбок, и для скрежета бессильной злобы…
  А третий мальчик – простак. Глаза у него честные, ясные, прямые. Он не из тех. которые допытываются, доведываются, копаются в противоречиях. Мир для него прост и непререкаем: он любит верить и благоговеть ясной верой примитивного человека. В таком роде был простаком и Самсон: любил драться, любил и шутить, и острить, и загадки загадывать, и проказничать, и вкусно поесть, и сладко выпить, а доверчив был до того, что после трех обманов опять уснул на груди у Далилы. У сегодняшнего сына-простака нет, конечно, той полнокровной жизнерадостности, что была у Самсона – времена не те. – но основа типа та же самая – бесхитростная, прямодушная доверчивость.
  – Папа! – спрашивает он. и кладет локти на стол, прижимается грудью, вытягивает шею и весь тянется к вам, словно к источнику в день жажды, и уже заранее верит во все. что скажут ему. ибо хочет верить: – Папа! Когда станет лучше?
  И вы расскажите ему просто и тихо про все, что делается теперь в великой, необъятной диаспоре. Расскажите ему, как в тысяче мест тысячами рук строится вновь рассыпанная храмина бессмертного племени. Расскажите ему. как постепенно снова на наших глазах срастается распыленная доныне народная воля, как снова из обломков складывается настоящий народ, настоящий народ, настойчивый, эгоистичный. исключительный, как все здоровые нации. Расскажите ему, как рушатся одна за другою последние кафедры, с которых еще недавно раздавалась проповедь национального самоубийства. Расскажите про еврейскую молодежь университетов Берлина. Вены. про этих сыновей онемеченных коммерциепратов, про то. как они гордо носят на груди еврейские цвета:
  Белый – как снег в этом крае печали Синий – как вы, о влекущие дали
  Желтый – как наш позор.
  Расскажите, как повсюду с каждый днем растет гордость, уважение к собственной самобытности и горькая ненависть к ренегатству; как научились и парижский драматург, избалованный успехами, и нищий шинкарь в галицийском местечке, дрожащий перед паном, кричать в лицо всему свету: я еврей! Расскажите про то, какие дивные поэты пишут теперь на нашем языке, и как прекрасен и могуч этот язык. и что за великое счастье для народа – обладать таким языком. И еще расскажите ему, как бойко и весело щебечут на этом языке дети палестинского колониста, и как шаг за шагом, по малому камушку, с великим трудом, сквозь строй тысячи препятствий, начиная с жгучего солнца и кончая пулей бедуина, воздвигается там и растет нечто новое, точка опоры для самых грандиозных замыслов и пророчеств. Расскажите простой и верующей душе все это и многое другое. Он возьмет ваши слова полными пригоршнями и бережно сложит их в открытом сердце, и с той минуты одним борцом больше станет в нашем полку.
  Четвертый мальчик не умеет спрашивать. Сидит на вечере чинно, делает, что полагается, и не приходит ему в голову расспрашивать, как и что. отчего и почему. Ритуал велит не ждать его вопроса и рассказать ему все по собственному почину. Я в этом не согласен с ритуалом. Ценная вещь – любознательность; но есть иногда высшая мудрость, высшее чутье и в том, что человек берет нечто из прошлого. как должное, и не любопытствует ни о причинах, ни о следствиях. Такую мудрость надо беречь и не спугивать ее лишними словами.
  Такою мудростью мудр бывает серый, массовый человек. Это – тот невзрачный горемыка, что точает сапоги, шьет платья, разносит яйца, скупает старые вещи, переписывает свитки завета, торгует в мелких лавчонках, бегает на посылках, тянет все те полунадорванные лямки, от которых его еще не прогнали. кряхтит, а по пятницам вечером наполняет дома молитвы. Это он, знаменитый Бонця-Молчальник из сказки Леона Переца, несет на своем горбу все бремя диаспоры, поставляя из своей среды человеческое мясо и для эмиграции, и для погромов: он агонизирует и не умирает, гибнет и не погибает, и творит исконный обряд, как творили деды, почти машинально, почти равнодушно, с той подсознательной верой, которая, быть может, в глазах Б-жьих прочнее всякого экстаза. Он. этот серый массовый молчальник. «не умеющий спросить», он есть ядро вечного народа и главный носитель его бессмертия.
  Ритуал велит рассказать этому сыну про все то. о чем он не спрашивает. А по-моему, пусть и отец промолчит и молча поцелует в лоб этого сына – самого верного из хранителей той святыни, о которой молчат его уста.
  1911.
 
olindom: (pic#15019523)
— Фима, сынок, запомни! ! Самое страшное: совать пальцы в розетку, мясорубку и в обручальное кольцо.
🤡— Мама, можно мне взять конфетку?
— Моня, только через мой суп!
🤡 Как говорит опытная Сара Моисеевна, умную женщину мужчина почти не ощущает на своей шее.
🤡— Сема! Еще раз пошутишь за мою фигуру — получишь сковородкой в лоб. Ты меня понял?
— Да, Роза…
— И шо ты понял?
— Шо твой лишний вес мне реально угрожает!
🤡 — Повезло тебе, Розочка, с мужем! Солидный весь такой, молчаливый.
— Четвертый раз женат. Все уже успел сказать предыдущим женам!
🤡— Мойше, скажите, вы с вашей Басей счастливы?
— А куда деваться?
🤡— Вам сколько сахара в чай, 2 или 3 ложки?
— Одну, но чтобы я видел!
🤡 - Два пожилых одессита на лавочке:
— А мне нравятся женщины за 50.
— Ну, Марк, за 50 — это таки недорого…
🤡 - Одесса. ЗАГС. Церемония бракосочетания.
— Согласны ли вы, Сара Марковна, взять Семена Моисеевича в мужья?
— Нет, я тут в белом платье и с букетом просто так пришла постоять.
🤡 - Вы из Одессы, значит Вы еврей?
-А шо? Если воробей вылетел из конюшни, то он уже лошадь?
🤡— Моня, зачем нужно было посылать Сему матом? Он же гинеколог!
—Достаточно сказать: «Сема, иди работай!»
🤡 Одесса, «Привоз», рыбный ряд. Тетка: — Бички! Бички!
Приезжий: — Правильно — «бычки».
— Правильно — «Nеоgоbius fluviаtilis», малохольный, а бычки докуривал ваш папа, когда я уже тут бички торговала. Так шо, вы будете покупать эту прелесть, или мне забыть о вас навсегда?
🤡— Софочка, где вы так умудрились порвать колготки?
— За самолет зацепилась.
— Вы меня пугаете! В Одессе так низко ходят самолеты?
— Тю! Самолет на погонах!
🤡 Наум Лейбович, кем Вы сейчас работаете?
— Испытателем.
— И, что же Вы, интересно, испытываете?
— Нужду!
🤡- Рабинович почему ты не едешь в Израиль?
-А смысл? Тут я бедный еврей там буду бедным русским что ещё хуже…
🤡— Ой, Сoфочка, таки очень болит нога!
— Ну что вы хотите, вам все-таки 75 лет!
— Другой ноге тоже 75 лет, а она не болит…
🤡— Я таки извиняюсь, но куда это вас так послали, шо вы пришли именно сюда?
🤡— Да пошло оно все на фиг!
— Моня, а как же я?
— А ты, Яша, будешь возглавлять это шествие.
🤡— Циля, ваша Соня дома?
— Нет, еще не приходила.
— Все гуляет?
— Как можно?! Она таки ищет выход замуж!
🤡—Хаим, у тебя деньги есть? — Какие-то есть… каких-то нет…
🤡— Доктор, а правду говорят, шо спать, таки, лучше ногами на запад?
— Знаете, Моня, в наше время лучше всего спать целиком на Западе!
🤡— Сема, посмотрите на эти мозолистые руки! Этот человек совсем не хочет работать головой…
🤡— Ой, Давид Маркович, женщины никогда не стареют! Это у мужчин зрение портится…
🤡— Фирочка, когда мне говорят, что наутро я об этом пожалею, я сплю до обеда!
🤡— Софочка, запомни, мужчины делятся на два типа: тех, кто может поднять холодильник на пятый этаж, и тех, кто может за это заплатить…
🤡— Сёма, и как тебе нравится та дамочка в купальнике в зелёный горошек?
— Боюсь, Фима, шо на этот горошек у нас с тобой не хватит майонеза.
🤡 Муж возмущается:
— Всё, Сара! Мине надоело быть второй скрипкой!
— Ша, Моня. Радуйся, шо ты вообще в оркестре.
🤡 Фотография жены в бумажнике напоминала Рабиновичу о том, что на этом месте могли бы быть деньги.

Profile

olindom: (Default)
olindom

June 2025

S M T W T F S
1 2 34 5 67
8910 11121314
15161718192021
22232425262728
2930     

Most Popular Tags

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Jun. 11th, 2025 10:11 am
Powered by Dreamwidth Studios