Из историй на Анекдот.ру.
ИСТОРИЯ ОТ 22.01.2001
Навеяно сегодняшним объявлением... Где-то в середине 80-х в Москве
на Соляняком проезде была срочная фотография. Так вот там, в качестве
рекламы, висело такое объявление: "ЧЕТЫРЕ ПОЗЫ ЗА ТРИ МИНУТЫ!"
Vlad.
на Соляняком проезде была срочная фотография. Так вот там, в качестве
рекламы, висело такое объявление: "ЧЕТЫРЕ ПОЗЫ ЗА ТРИ МИНУТЫ!"
Vlad.
Мой муж стреляет в комаров лаком для волос. Мегафиксация! Выбивает десять из десяти! Комарики на лету застывают и падают. Муж их собирает, аккуратно расставляет на столе, уже набрал на две армии.
Ну, вы поняли, в войнушку играет. Топ-менеджер, 40 лет.
Ну, вы поняли, в войнушку играет. Топ-менеджер, 40 лет.
Как я была солисткой хора
Внезапно мне вспомнилась история, которую я просто не могу не
рассказать.
Когда я училась в младших классах, я пела в школьном хоре. В солистки
меня никогда не выделяли, а по причине высокого роста и хулиганского
поведения я всегда оказывалась в последних рядах. И вот, перед
выступлением нашего хора на праздник 23 февраля с программой военных
песен, неожиданно и необъяснимо судьба решила дать мне шанс блеснуть в
образе примадонны. Я должна была спеть сольные четыре строчки, целые
четыре строчки общеизвестной песни про солдата Алешу.
Оказанное доверие поразило меня в самое сердце и огненными буквами
впечатало в сердце же эти четыре строки:
А сердцу по-прежнему горько, по-прежнему горько,
А сердцу по-прежнему горько, что после свинцовой пурги
Из камня его гимнастерка, его гимнастерка,
Из камня его гимнастерка, из камня его сапоги.
И вот 23 февраля, набитый актовый зал, родители, завучи, приглашенные
ветераны, гвоздики, белые рубашки, октябрятские значки. Наш хор на
сцене. Дело движется к Алеше. Я чудовищно волнуюсь и боюсь забыть слова.
Начинается мой куплет.
- А сердцу по-прежнему гоооорько, по-преееежнему гооооорько, - запеваю я
горько и проникновенно. И тут с ужасом понимаю, что вторая строчка
напрочь вылетела у меня из головы, и я лишь слабо вспоминаю, что она
рифмовалось с сапогами. Гроб, как говорится, потерян.
- А сердцу по-прежнему гоооорько, что нету солдатской ногиииии! -
внезапно нахожусь я. Разумеется, сапоги, война, разруха, солдаты-калеки,
сломанные судьбы. Глаза руководителя хора Самуила Яковлевича едва не
выпрыгивают из орбит, и он устремляет на меня убийственный взор.
Из камня его гимнастерка, его гимнастерка, - благополучно вспоминаю я
третью строку, но магнетический взор руководителя хора наводит на меня
такой ужас, что четвертая строка про сапоги тоже начисто проваливается в
небытие. Гимнастерка из камня в сочетании с грозным взглядом Самуила
Яковлевича вызывает в моем паническом сознании образ Каменного Гостя, и
я, побледнев, завершаю творческую импровизацию:
- Из камня его гимнастерка, и ты от него не беги!
После этого я увидела лишь, как чьи-то родители в приступе немого хохота
повалились друг на друга и попытались спрятаться за спинками кресел, и
ретировалась со сцены.
С тех пор так и не была я больше солисткой ни разу :)
Внезапно мне вспомнилась история, которую я просто не могу не
рассказать.
Когда я училась в младших классах, я пела в школьном хоре. В солистки
меня никогда не выделяли, а по причине высокого роста и хулиганского
поведения я всегда оказывалась в последних рядах. И вот, перед
выступлением нашего хора на праздник 23 февраля с программой военных
песен, неожиданно и необъяснимо судьба решила дать мне шанс блеснуть в
образе примадонны. Я должна была спеть сольные четыре строчки, целые
четыре строчки общеизвестной песни про солдата Алешу.
Оказанное доверие поразило меня в самое сердце и огненными буквами
впечатало в сердце же эти четыре строки:
А сердцу по-прежнему горько, по-прежнему горько,
А сердцу по-прежнему горько, что после свинцовой пурги
Из камня его гимнастерка, его гимнастерка,
Из камня его гимнастерка, из камня его сапоги.
И вот 23 февраля, набитый актовый зал, родители, завучи, приглашенные
ветераны, гвоздики, белые рубашки, октябрятские значки. Наш хор на
сцене. Дело движется к Алеше. Я чудовищно волнуюсь и боюсь забыть слова.
Начинается мой куплет.
- А сердцу по-прежнему гоооорько, по-преееежнему гооооорько, - запеваю я
горько и проникновенно. И тут с ужасом понимаю, что вторая строчка
напрочь вылетела у меня из головы, и я лишь слабо вспоминаю, что она
рифмовалось с сапогами. Гроб, как говорится, потерян.
- А сердцу по-прежнему гоооорько, что нету солдатской ногиииии! -
внезапно нахожусь я. Разумеется, сапоги, война, разруха, солдаты-калеки,
сломанные судьбы. Глаза руководителя хора Самуила Яковлевича едва не
выпрыгивают из орбит, и он устремляет на меня убийственный взор.
Из камня его гимнастерка, его гимнастерка, - благополучно вспоминаю я
третью строку, но магнетический взор руководителя хора наводит на меня
такой ужас, что четвертая строка про сапоги тоже начисто проваливается в
небытие. Гимнастерка из камня в сочетании с грозным взглядом Самуила
Яковлевича вызывает в моем паническом сознании образ Каменного Гостя, и
я, побледнев, завершаю творческую импровизацию:
- Из камня его гимнастерка, и ты от него не беги!
После этого я увидела лишь, как чьи-то родители в приступе немого хохота
повалились друг на друга и попытались спрятаться за спинками кресел, и
ретировалась со сцены.
С тех пор так и не была я больше солисткой ни разу :)